Я дрался на Т-34 - Страница 35

Немцы, подойдя к лесу, выдвинули вперед три средних танка, а главные силы построились в две колонны и двинулись в глубь леса. Уже темнело, но тут они решили ввязаться в так нелюбимый ими ночной бой.

Мне было приказано своим танком перекрыть центральную просеку. Справа и чуть сзади меня должен был прикрывать танк Ванюши Абашина, слева меня прикрывала самоходная установка ИСУ-152. Разведка противника, пропущенная нами, углублялась в лес. Подходили главные силы. По шуму моторов было ясно: впереди шел тяжелый танк «Тигр».

Приказываю механику-водителю Семилетову: «Вася, на малых оборотах чуть дай вперед, а то мне мешает впереди стоящее дерево бить по противнику в лоб». За двое суток боя мы сдружились, и экипаж понимал меня с полуслова. Улучшив позицию, я увидел противника. Не дожидаясь, когда механик-водитель окончательно установит танк, я дал первый выстрел подкалиберным по головному танку, который находился уже в пятидесяти метрах от меня. Мгновенная вспышка в лобовой части фашистского танка, и вдруг он загорелся, освещая всю колонну. Механик-водитель Семилетов кричит: «Командир, твою мать! Зачем выстрелил? Я еще люк не закрыл! Теперь от газов ничего не вижу». Но в этот период я обо всем забыл, кроме танков противника.

Голубенко без моей команды уже докладывает: «Подкалиберным готово!» Вторым выстрелом я убил выходящий из-за первого горящего танка второй танк противника. Он также вспыхнул. В лесу стало светло, как днем. Слышу выстрелы танка Ванюши Абашина, глухой и долгий выстрел слева 152-мм самоходки. В прицел вижу уже несколько горящих танков. Кричу механику: «Вася, подойди ближе к горящим танкам, а то фрицы удерут». Подойдя почти вплотную к первому горящему танку из-за его правого борта, нахожу следующую живую цель «Артштурм». Выстрел — готова. Мы преследуем противника до совхоза «Виноградарь», где остановились привести себя в порядок. Как могли, подзаправились, готовясь к решающему штурму города.

Утром 5 ноября в наше расположение приехали командир бригады гвардии полковник Кошелев и начальник политотдела подполковник Молоканов. Оставшиеся экипажи семи танков и трех самоходок выстроились перед машинами. Обратившись к нам, командиры поставили задачу овладеть городом, добавив, что первым экипажам, ворвавшимся в город, будет присвоено звание Героев Советского Союза.

Минут через тридцать, построившись в боевую линию, мы пошли в атаку и быстро овладели южной окраиной Пуща-Водица, с ходу пересекли Святошино, а затем и шоссе Киев — Житомир. Дорогу преграждал противотанковый ров, вырытый еще в 1941 году, который необходимо было преодолеть, чтобы попасть в город. Спустившись в ров, танк застрял — мотор ревел на максимальных оборотах, из выхлопных труб вырывались полуметровые пучки огня, говорившие о его чрезвычайной изношенности, но выбраться не получалось. Чтобы увеличить тяговое усилие, кричу механику: «Преодолевай задним ходом!» И вот первая улица. И снова незадача! Рабочий трак, который мы поставили в лесу взамен разбитого ведомого, сейчас при выходе на мощеные улицы своим десятисантиметровым зубом поднимал корпус танка с правой стороны, исключая ведение огня. Остановились и, позаимствовав ведомый трак, приступили к ремонту.

Батальон получил задачу двигаться к центру города. Головной танк достиг Т-образного перекрестка и вдруг, объятый пламенем, свернул вправо, врезавшись в один из угловых домов. Разведчики, находящиеся на нем, были сброшены. Лейтенант Абашин и я открыли огонь по удиравшей самоходной установке врага. Вторым снарядом я попал ей в кормовую часть, остановив ее движение. Небольшая заминка, подошедший быстрым шагом командир батальона назначает головным танк лейтенанта Абашина. По сигналу «Вперед!» мы двинулись дальше и вскоре вышли на Крещатик. Город взят.

Вечером мы получили задачу выйти из города в направлении города Васильков. Однако, преодолевая небольшую речку, наш танк увяз и в силу изношенности двигателя уже не мог выбраться. Пришлось его вытаскивать тягачом и везти в ремонт.

Ремонтные бригады, пытавшиеся восстановить мой танк, после безуспешных семидневных трудов объявили мне, что мой танк не подлежит ремонту в полевых условиях, добавив, что воевать на нем я смогу лишь в 1944 году. Вот так закончились для меня бои за Киев. За эти бои командование батальона представило меня и еще шестерых командиров к званию Героя Советского Союза.

В период подготовки к дальнейшим боям мне разрешали самостоятельно формировать свой экипаж, поскольку со старым экипажем пришлось расстаться. Без ложной скромности скажу, что люди просились ко мне. Правда, из назначенного мне экипажа я никого, кроме механика-водителя, менять не стал. Радистом был молодой паренек Клещевой (имени его не помню), а башнером старшина эвенк, имя и фамилия которого также стерлись из памяти. Несколько опытных механиков батальона уговорили меня взять механиком-водителем Петра Тюрина.

27 декабря 1943 года бригада получила приказ наступать в направлении Чековичи — Гута-Добрынская — Каменный Брод — Андреев. Впервые мне было доверено идти в головном дозоре.

Двигались к линии фронта ночью. Погода была морозная, грунт был твердым. Выпавший с утра снег несколько смягчал стук танковых гусениц. Двигатель нового танка тянул очень хорошо, мы двигались с высокой скоростью. Я нервничал, поскольку непонятно, где и как тебя встретит противник. Успокаивало то, что мы двигались полями, обходя населенные пункты, сокращая маршрут. Пройдя километров двадцать, мы вошли в какую-то деревушку. Остановились. Вскоре нас догнала колонна бригады. Отдых был очень короткий, после чего мы получили задачу двигаться вперед, но у меня — незадача. Мой механик-водитель Петр Тюрин заявил, что вести танк не может, поскольку не видит в темноте. Мы засуетились. Заменить его было некем. Экипаж был не взаимозаменяемым. Мог вести танк, кроме водителя, только я. Минут двадцать заставил нас Тюрин волноваться. Тут я почувствовал, что он лжет, если бы он на самом деле ослеп, он бы себя вел по-другому. Просто у парня сдали нервы — идти первым, не зная, что случится с тобой в следующую секунду, очень тяжело. Вскипев, я закричал на него: «Зачем же ты напросился в мой экипаж?» и добавил, обращаясь к замкомандира батальона Арсеньеву: «Товарищ гвардии старший лейтенант! На ближайшем привале замените мне Тюрина». И, повернувшись снова к механику-водителю, приказал в грубой форме: «А сейчас садись за рычаги и веди танк». Я дал команду «Вперед» и, напрягая зрение, стараясь в темноте через летящие снежинки разглядеть хоть что-нибудь, начал управлять им через ТПУ. Я часто отвлекался на ориентирование по карте, нагибаясь внутрь танка, который слабо, но освещался, и вскоре забыл про Петра, который вполне уверенно вел танк.